Он красив в своем бессилии перед естеством, изможденный прежде срока, дуреющий на глазах, его брат. Как подарок или проклятье, вечное клеймо или благословение небес, которое не минует никогда. Герман вдыхает с шумом, впитывая каждый вздох и стон кожей, его самого начинает мелко трясти, слишком сильно желание и сознание того, что ничто не остановит сейчас. Последняя капля, когда Хель открывается бесстыдно, подставляя себя, позволяя брату все. Немое согласие, губы закусаны в попытке сдержать то ли проклятье, то слова благодарности. Виконт сцеловывает с родных губ каждый вздох, упиваясь вкусом дыхания. Губы ласкают нежные веки, соизмеряя секунды прикосновениям и замедляя ход времени. Никогда, никому Хель не будет принадлежать так открыто, без остатка, и даже за эти минуты откровения Герману придется заплатить. Он знает, что цена будет непомерна высока, Анхель мот по натуре, не растрачивается по пустякам и даром.
Это не может не злить, в отчаянии Герман замирает, спрашивая себя "Надо ли все это ему сейчас??". "Надо",- глухо отзывается упрямое сердце, когда Хель прогибается навстречу в поисках ласки. Рот поглощает сразу два пальца, подушечки собирают вязкую от жажды слюну, под опием даже собственное тело кажется чужеродным органом, мягким и податливым. Герман сосет свои пальцы, вылизывая их и поглощая почти целиком. Рачительный и заботливый управляющий и хозяин. Таким его знают в отеле, он не терпит суеты, спешки, вмешательства из вне каких- бы то ни было сил, он требователен и безрассуден одновременно. Во всем. Со всеми. С телом Хеля, с его стонами, с его мольбой в немом выражении лица. Мокрые и горячие пальцы опускаются к анусу и это последняя точка на сегодня, у которой удерживался самоконтроль. Щелчок. Не больно. Ведь Хелю наверняка не больно? Пальцы входят, поспешно, требовательно, сопротивляясь мышцам и природе. Нет ни мыслей, ни ощущений в голове, Герман сдавленно рычит от отчаяния, слишком медленно, слишком смеет организм брата противится, выталкивать его пальцы. Но это сродни игре, с младшим братом так интересно играть, смотреть, как он проигрывает всякий раз. Глухой смех, Герман с безумной улыбкой смотрит на брата, продолжая вторгаться пальцами в его тело. Он восхищен и раздражен одновременно, так узко, горячо внутри. Губы все еще в оскале, мужчина обвивает тело брата второй рукой и сжимает его в объятьях сильнее, чтобы в другую минуту пальцы уступили место члену. В опиумном бреду Герман рвано стонет, когда его член входит в тело брата. Сильный толчок бедрами, пальцы растаскивают ягодицы шире, словно это облегчит процесс. Мало той смазки на члене, мало слюны, виконт ощущает, как нутро брата плотным кольцом обхватывает член, противится, но впускает, даря наслаждение. Еще один мощный толчок бедрами, Герман придерживает брата, укладывая его ноги себе на плечи, продолжая вторгаться в задницу Хеля.
- Открой глаза, Хель...- шепот у самого уха, Герману вздумалось увидеть правду.